Состоявшееся 28 сентября заседание правительства не поддержало предложение Минфина о корректировке формулы расчета налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ), которая вела бы к увеличению сборов с "девальвационной прибыли" нефтяных компаний, образовавшейся за счет роста курса рубля. По-видимому, сработало поддержанное Минэнерго письмо глав нефтяных компаний президенту "О фискальных новациях Минфина России для нефтяной отрасли" с обоснованием аргументов, почему этого нельзя делать. Набор негативных последствий, к которым может привести рост фискальной нагрузки на отрасль вследствие "корректировки" формулы НДПИ, весом и убедителен: рост долговой нагрузки, нарушение ковенант по заемным средствам и, как следствие, кросс-дефолты для ряда компаний; негативный мультипликативный экономический эффект внутри страны — сворачивание бизнес-активности в смежных отраслях, сокращение занятости; рост стоимости сырья для переработки на внутреннем рынке и т. п.

Но выиграть сражение не значит выиграть войну. Помощник министра финансов Светлана Никитина заявила, что повышение нагрузки на нефтегазовую отрасль неизбежно — обсуждается лишь способ, который вызовет наименьшие последствия для компаний. Теперь рассматриваются варианты получения дополнительных денег с нефтяников за счет замедления снижения экспортной пошлины в рамках корректировки "налогового маневра", похоже, будет обсуждаться утяжеление фискальной нагрузки на другие экспортно-ориентированные отрасли (газовиков, металлургов, производителей удобрений), дополнительное изъятие прибыли Центробанка.

Непредвиденные доходы?

22 сентября на совещании в Ново-Огареве Владимир Путин дал поручение правительству "рассмотреть направление части девальвационной прибыли компаний в бюджет". Нефтяникам инкриминируется получение непредвиденных доходов — незаработанной (или незаслуженно заработанной) девальвационной прибыли. Так ли это?

Государство как собственник невозобновляемых природных ресурсов имеет суверенное право изымать у компаний часть горной ренты, которая формируется последними в капиталоемком и высокорискованном процессе ее монетизации, т. е. добычи и реализации добытого ресурса на внутреннем или экспортном рынке. Это система взаимоотношений "суверен — агент", при которой компании платят государству — собственнику природных ресурсов за право срочного и возмездного пользования принадлежащими ему природными ресурсами. Цель государства — получение максимальной долгосрочной монетизированной (т. е. реализованной на рынке) ресурсной ренты. Поскольку речь идет о невозобновляемых ресурсах, получить эту ренту можно только один раз. Государство имеет право получить всю ренту в рамках инвестпроекта по освоению запасов природного ресурса (посредством системы налогообложения, которая должна быть гибкой и индивидуализированной — от проекта к проекту) за вычетом издержек компаний с приемлемой для них нормой прибыли, учитывающей и оправдывающей их многочисленные риски (выше риски — выше прибыль).

Инвестиционно-инновационная деятельность нефтяных компаний ведет к снижению издержек, к росту прибыли за счет предпринимательских усилий, которая к непредвиденным доходам не относится. Рост налогов угнетает инвестиции и инновации, ухудшает конкурентоспособность компаний, сокращает их будущую налоговую базу (если облагается финансовый результат) или угнетает саму деятельность компаний (если облагается физический объем добычи).

Есть два источника роста прибыли у российских нефтяников, не зависящие от их предпринимательской деятельности: рост мировых цен на нефть и падение курса рубля (девальвационный доход). Минфин фактически относит оба к непредвиденным доходам и уравнивает первые со вторыми.

Концепция "непредвиденных доходов" (windfall profits) и их налогообложения (windfall profits tax) хорошо известна в мировом нефтяном бизнесе. На мой взгляд, следует разделять непредвиденные для нефтяников доходы в первом и втором случае. В первом ни нефтяники, ни правительство России не могут повлиять на уровень мировых цен на нефть. Во втором — изменение курса и появление девальвационной прибыли у нефтяников является результатом рукотворных действий (или бездействия) правительства и ЦБ. Нефтяники на величину девальвационной прибыли повлиять не могут, а правительство и ЦБ могут.

Рынок нефти — кто определяет цену

Цены на нефть устанавливаются не нами, а основными международными инвестиционными банками, которые за счет обеспечения быстрых горизонтальных перетоков на глобальном рынке ликвидного капитала с целью поддержания максимальной доходности своих глобальных инвестиционных портфелей вливают или, наоборот, забирают высоколиквидные финансовые ресурсы с рынка "бумажной нефти" в пользу других сегментов глобального финансового рынка, формируя тем самым баланс спроса и предложения на рынке финансовых деривативов, привязанных к нефтяным контрактам. Эта цена с рынка "бумажной нефти", которая формируется на двух крупнейших и ключевых в мировой нефтяной торговле нефтяных биржах — Нью-Йоркской NYMEX и Лондонской ICE, переносится на рынок физической нефти путем ее использования в экспортных контрактах. Сохраняя зависимость бюджета страны от экспорта нефти, мы действительно обречены на колебания бюджетных поступлений в зависимости от быстротекущих изменений мировых цен на нефть.

Поскольку их изменения формируются и приходят с весьма подвижного финансового (в отличие от более инерционного физического) рынка, то и колебания мировых цен на нефть являются более частыми и диапазон их изменений может быть весьма широк, создавая тем самым большие "неожиданные" бюджетные плюсы (как в 2000-е) и минусы (как сегодня, или в середине 1980-х и в конце 1990-х гг.) для зависимых от экспорта нефти государств.

Я могу понять логику правительства, когда оно говорит нефтяникам на этапе роста цен: "Ребята, рост вашей прибыли в результате роста цен на нефть не есть результат ваших предпринимательских усилий. Это в чистом виде непредвиденные доходы. Делиться надо".

Девальвационная прибыль имеет иную природу. Динамику курса российской валюты определяет зависимость от экспорта нефти и газа. Разговоры о создании инновационной экономики за пределами нефтегазового сектора не подкрепляются реальными делами, отсутствует благоприятный инвестиционный климат в стране и ее обрабатывающих отраслях. Привязка курса рубля к мировой цене на нефть связана с тем, что все разговоры о "слезании с нефтяной иглы" остаются преимущественно разговорами. "Слезть" с этой "иглы" можно только путем опережающего развития иных секторов, не связанных с реализацией нефтяной ренты.

Больше собирать или эффективно тратить

Насколько вообще целесообразно наращивать налогообложение тех, от кого и так зависит пополнение бюджета, при сохранении низкой эффективности использования бюджетных средств?

Расчеты, выполненные мной в период работы в Госплане СССР в последние годы существования Советского Союза (впоследствии опубликованные), показали, что в 1988 г. (пик добычи нефти в стране) четверть экспортной выручки от продажи нефти и нефтепродуктов тратилась на импорт продовольствия для компенсации потерь урожая на всех стадиях технологической цепочки от поля до потребителя. Еще четверть — на импорт оборудования, которое так в итоге и не заработало, ибо в силу тех или иных причин не дошло до потребителя. Половина нефтяных доходов шла на компенсацию неэффективности экономики только по двум направлениям.

Многое ли изменилось за прошедшее время? Видимо, не очень. Вспоминается оценка величины "коррупционного налога", сделанная тогдашним начальником контрольного управления администрации президента Константином Чуйченко 29 октября 2010 г. на совещании у тогдашнего президента Дмитрия Медведева — 20% по госзакупкам. На практике эта цифра выше.

Мы в очередной раз сталкиваемся с противостоянием экстенсивного и интенсивного пути развития российской экономики: идти ли по пути повышения эффективности использования бюджетных поступлений или же повышать валовый сбор налогов, не глядя на эффективность. Второе, конечно, проще. Особенно если руководствоваться исключительно краткосрочными интересами.

Автор — профессор РГУ нефти и газа им. Губкина, советник гендиректора "Газпром экспорта"

Рост нефтяных цен, произошедший в середине этой недели, аналитики объяснили вчера не только спадом добычи в США, но и военными действиями России в Сирии. Президент Владимир Путин с трибуны ООН прямо заявил, что настоящая борьба с терроризмом требует разрушения каналов его финансирования от нелегальной торговли нефтью. Пока российская авиация не разрушила захваченную террористами нефтяную инфраструктуру. Поэтому боевики продолжают поставлять на мировой рынок нефть по демпинговым ценам. Но этот бизнес может скоро закончиться. Правда, прекращение нелегальных нефтяных поставок вряд ли поднимет нефтяные цены до прошлогодних уровней.

На вчерашних торгах в первой половине дня нефть марки Brent дорожала примерно на 3%. Котировки росли третий день подряд.

Наблюдатели приводят разные объяснения происходящего. Одни увязывают нефтяную динамику с последними данными по добыче в США и по мировому потреблению нефти. Например, как передает "Прайм", за неделю нефтедобыча в США снизилась на 0,43%, или 40 тыс. барр. в сутки; мировое потребление нефти в первом полугодии 2015-го выросло на 3,3% по сравнению с тем же периодом прошлого года — до 71,4 млн барр. в сутки.

Другие наблюдатели указывают на еще один фактор — военные действия в Сирии, в которых принимает участие теперь и Россия. Об этом, в частности, вчера сообщило агентство Reuters. Его аналитики уверены, что трейдеры реагирует на политические риски, связанные с противоречивыми интересами в Сирии РФ и США.

В течение последнего года не раз поднимался вопрос о демпинговых поставках нефти по экспортным каналам, которые контролируются боевиками запрещенной в РФ группировки "Исламское государство" (ИГ).

Как сообщала ранее Telegraph, группировка получает около 1 млн долл. в день от продажи нефти с захваченных месторождений — по цене 25 долл. за баррель. По данным издания, эту нефть покупают Иран и Турция. Также в прессе высказывались версии со ссылкой на некоторых европейских дипломатов, что контрабандную нефть покупают через посредников европейские страны, хотя официально Евросоюз осуждает группировку ИГ.

Глава МИД РФ Сергей Лавров в начале сентября в эфире российского телевидения заявлял, что США, зная конкретные места позиций ИГ, не отдают приказа о нанесении ударов.

Посол Сирии в РФ Риад Хаддад заявил во вторник Интерфаксу: "Мы видим, что коалиция неэффективна в уничтожении террористов. Если провести небольшое сравнение, то год назад, в начале деятельности коалиции, ИГИЛ контролировал небольшую часть Сирии и Ирака. Сейчас, когда прошел год после работы коалиции, ИГ захватил новые территории".

Правда, как отчитывался Пентагон, за год в результате действий борющейся с ИГ международной коалиции было уничтожено или повреждено свыше 10,6 тыс. объектов, включая 196 объектов нефтяной инфраструктуры, передает ТАСС. В частности, авиаудары по нефтяной инфраструктуре наносили военно-воздушные силы Объединенных Арабских Эмиратов, о чем в начале марта этого года сообщило РИА Новости со ссылкой на государственное агентство эмиратов WAM.

Теперь в авианалетах участвует и Россия. Первые удары были нанесены по объектам в районах Хама и Хомса, сообщает Минобороны РФ. Стоит отметить, что Хомс — транспортный узел Сирии, там находятся нефтеперерабатывающий завод, несколько нефтехранилищ, через его территорию проходят трубопроводы, соединяющие нефтяные месторождения с портами.

Так что заинтересованность российской стороны в уничтожении в том числе нефтяной инфраструктуры очевидна. На это уже указывал президент Владимир Путин на пленарном заседании 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке: "Лицемерно и безответственно выступать с громогласными декларациями об угрозе международного терроризма и при этом закрывать глаза на каналы финансирования и поддержки террористов, в том числе за счет наркобизнеса, нелегальной торговли нефтью, оружием…"

Российское руководство фактически поставило знак равенства между борьбой с терроризмом и необходимостью уничтожить подконтрольную ИГ нефтяную инфраструктуру. И можно предположить, что власти рассчитывают не только лишить террористов финансового источника, но и в качестве бонуса обеспечить более благоприятную для РФ конъюнктуру на мировом нефтяном рынке.

Впрочем, опрошенные "НГ" эксперты не ожидают, что уничтожение подконтрольных ИГ топливных объектов подтолкнет нефтяные цены к стремительному росту.

"Если ИГ лишится возможности экспортировать нефть, то существенного эффекта для мирового рынка не будет. Контрабандным путем эта террористическая группировка сбывает пусть и по смехотворным ценам (менее 30 долл. за бочку) весьма скромные объемы сырья: около 300-350 тыс. барр. в сутки, — говорит востоковед, член экспертного совета Союза нефтегазопромышленников России Эльдар Касаев. — Эти поставки идут преимущественно в Турцию и Иорданию, а уже с территории этих государств при посредничестве местных трейдеров утекают в Израиль, другие азиатские государства, а также Европу".

"Фактор ИГ в части влияния на нефтяное ценообразование на глобальном нефтяном рынке сильно преувеличен рядом экспертов, которые, судя по всему, не учитывают, что на захваченных боевиками территориях Ирака и Сирии не такие большие залежи черного золота. Кладовой иракской нефти являются окрестности расположенного в южной части страны портового города Басра, а террористы взяли под контроль лишь некоторые северные месторождения Ирака, расположенные в местах проживания курдского населения", — добавляет Касаев.

"Если ИГ не сможет больше экспортировать нефть — это, конечно, положительно скажется на ценах. Но все же объем поставляемой этой группировкой нефти не так велик, чтобы как-то заметно изменить предложение на мировом рынке. Рынок скорее реагирует на эскалацию напряженности в регионе", — говорит главный аналитик компании "Солид" Азрет Гулиев. Он добавляет, что из всех макроэкономических факторов, влияющих на рынок нефти, поставки ИГ — наиболее слабый.

"Доля ИГ в мировой добыче пока незначительна, так что резких колебаний рынка нефти не ожидаем. Другой вопрос, что расширение сфер влияния группировки может привести к дестабилизации в ближайших нефтеносных регионах (в первую очередь в Саудовской Аравии), а это уже может отразиться на нефтяном рынке, — продолжает аналитик холдинга "Финам" Антон Сороко. — Думаю, именно этого сценария опасаются инвесторы, что и приводит к росту нефтяных котировок". И, по его словам, "в таком варианте развития событий рост может быть скачкообразным — вплоть до 70-80 долл. за баррель марки Brent".

Анастасия Башкатова

В начале 2015 г. после девальвации рубля на 51% стало понятно, что формула цены, по которой "Газпром" закупал трубы большого диаметра (ТБД, используются для строительства магистральных трубопроводов), больше не работает. Она учитывала ключевую процентную ставку ЦБ, курс рубля к доллару, рублевую стоимость железной руды, коксующегося угля, толстолистового проката и ферросплавов, которые трубники закупают для производства ТБД. Все эти материалы, несмотря на снижение их стоимости на мировых рынках, из-за девальвации подорожали в рублевом эквиваленте. Из-за этого заводам-производителям и газовой компании пришлось пересматривать в 2015 г. цены на ТБД каждый квартал, а не раз в полгода, как они это делали с 2012 г. по конец 2014 г.

На I квартал трубники и "Газпром" согласовали повышение цены на 17%, ко II кварталу цены опять выросли — на 10%. В III квартале (рубль к этому моменту подорожал до 50 руб. за доллар) "Газпрому" удалось отстоять снижение цены на 10%. Но с начала III квартала коксующийся уголь подешевел на 10% до $81 за 1 т, железная руда — на 7% до $53 за 1 т, а доллар подорожал на 13% до 65 руб. Поэтому ситуация снова изменилась.

Сейчас трубники и "Газпром" ведут переговоры о повышении цен на ТБД в IV квартале 2015 г. на 5-10%, рассказал "Ведомостям" один из участников переговоров и подтвердил человек в одной из металлургических компаний. Пока колебание курса национальной валюты в течение полугодия не будет меньше 10%, вернуться к прежним расчетам по полугодиям будет невозможно и цену на ТБД придется пересматривать каждый квартал, говорит еще один собеседник в трубной компании.

Пока переговоры трубников и "Газпрома" идут, решения по ценам на ТБД на октябрь — декабрь 2015 г. нет, знают два источника "Ведомостей".

В начале августа "Газпром" провел крупный тендер и закупил ТБД на 31 млрд руб. В документации к тендеру говорилось, что ТБД диаметром 1420 мм с толщиной стенки 15,7 мм с учетом заглушек, изоляции и НДС газовая монополия приобрела по 81 800 руб. за 1 т. Если трубные компании и "Газпром" все же договорятся о повышении цены на 7%, то тонна таких труб будет стоить ему 87 500 руб. Таким образом, если повышение цен будет вновь согласовано, то за год ТБД для "Газпрома" подорожают на 27%.

По данным Фонда развития трубной промышленности, суммарные мощности российских предприятий по производству прямошовных ТБД диаметром до 1420 мм составляют 3,1 млн т в год. В 2014 г. "Газпром" закупил 1,3 млн т ТБД, а в 2015 г. — 1,6 млн т (без учета труб для проекта "Южный/Турецкий поток"), следует из данных Ассоциации производителей труб. Но ценовая политика "Газпрома" не сильно влияет на другие компании, которые закупают ТБД ("Лукойл", "Транснефть", "Роснефть"), говорит собеседник "Ведомостей" в трубной компании. По формуле расчета цены на ТБД по полугодиям с трубниками до 2015 г. работала еще и "Транснефть", знает он.

"Мы работаем напрямую с производителями труб, закупаем маленькими лотами до 40 000 т в одном лоте, это помогает не переплачивать за ТБД", — говорит представитель "Транснефти". Он подтверждает, что цены на ТБД для компании в этом году в сравнении с 2014 г. выросли на 10,8%. При росте рублевой стоимости металла на 30% стоимость конструкции дорожает на 10%. "По информации "Транснефти", дальнейшего удорожания труб на 2016 г. не предвидится", — говорит представитель компании.

Представители трубных компаний, а также "Лукойла", "Газпрома" и "Роснефти" не ответили на вопросы "Ведомостей".

Виталий Петлевой