Новые санкции США против российских экспортных трубопроводов начали мешать строительству "Северного потока — 2" самой угрозой их применения. "[Санкции] делают финансирование таких проектов, как "Северный поток — 2", практически невозможным", — заявил в среду гендиректор OMV Райнер Зееле. Отсутствие разъяснений минфина США, как будет применяться новый закон, создает неопределенность, которая не позволяет точно понять источники инвестиций, сетовал Зееле, схему финансирования проекта, возможно, придется пересматривать.

Руководство "Газпрома" убеждено, что при любом развитии событий проект будет реализован в срок. "Северный поток — 2" будет профинансирован полностью", — передал через пресс-секретаря "Ведомостям" предправления "Газпрома" Алексей Миллер.

Стоимость второй очереди "Северного потока" оценивается в 9,5 млрд евро. "Газпром" — единственный акционер Nord Stream 2 AG, которая строит этот трубопровод. В апреле 2017 г. "Газпром", Engie, OMV, Royal Dutch Shell, Uniper и Wintershall подписали соглашение о модели финансирования стройки. Европейские компании обязались предоставить до 4,75 млрд евро в виде долгосрочных кредитов. Часть средств — $1,425 млрд (по $285 млн каждая) — партнеры обязались выделить в 2017 г. и успели сделать это еще до введения новых американских санкций. На ту же сумму "Газпром" докапитализировал Nord Stream 2 AG.

Таким образом, "Северный поток — 2" получил 30% финансирования.

Оставшиеся 70% (около $6,5 млрд) "Газпром" рассчитывал привлечь в виде проектного финансирования. В качестве кредиторов рассматривались и европейские банки, но американские санкции ставят их участие под большой вопрос.

Представитель Nord Stream 2 AG сообщил "Ведомостям", что подход к финансированию менять пока не планируется. Но соотношение (70% — проектное финансирование и 30% — долгосрочные займы партнеров) может быть оптимизировано.

"Партнерам придется больше рассчитывать на собственные средства и работать с российскими или азиатскими банками", — констатировал Зееле. Но даже в этом случае привлечь проектное финансирование на 70% стоимости "Северного потока — 2" может не получиться, продолжает он: "Эту часть нам, видимо, выполнить не удастся. Но менеджмент проекта, очевидно, сейчас будет искать другие возможности для финансирования".

Не исключил Зееле и пессимистического варианта. "Если ни один банк ни одного евро не даст, нам, возможно, придется на 100% собственными средствами финансировать весь проект", — предупредил гендиректор OMV.

Полностью привлечь $6,5 млрд в виде проектного финансирования может оказаться непосильной задачей, считает Дмитрий Маринченко из Fitch: "Под угрозой применения санкций о привлечении финансов от синдиката международных банков говорить не приходится. Если с кредитами возникнут сложности, финансирование придется в какой-то момент обеспечивать "Газпрому" за счет собственных средств".

Европейские партнеры готовы поддержать "Газпром" бридж-финансированием, но запроса от "Газпрома" нет, говорит Зееле и успокаивает: "На ближайшие месяцы проект финансами обеспечен".

В случае задержек с проектным финансированием временные вливания собственных средств в проект, чтобы не останавливать его, — практика, распространенная во всем мире, знает Маринченко: "По мере привлечения кредитов краткосрочные займы партнеров будут возвращаться". Необходимость в собственных средствах при строительстве "Северного потока — 2" вряд ли возникнет раньше 2018 г., полагает он. "Исходя из стоимости проекта и предположения, что средства расходуются более-менее равномерно в течение всего срока строительства трубы, уже инвестированных почти $3 млрд должно хватить до конца этого года. К тому моменту решение по проектному финансированию, возможно, будет найдено", — заключает Маринченко.

Представитель Shell от комментариев отказался. Engie, Uniper и Wintershall на запрос не ответили.

Артур Топорков, Виталий Петлевой

Для того чтобы вписаться в Азиатское энергетическое суперкольцо, России нужно решить как минимум два вопроса. Первый — удешевить строительство новой генерации на востоке страны, особенно объектов "зеленой" энергетики. Второй — придумать, как передать излишки партнерам по Северо-Восточной Азии, учитывая, что технологии сверхдальних перетоков пока что слишком дорого стоят.

Еще год назад в своем выступлении на II Восточном экономическом форуме (ВЭФ) во Владивостоке президент Владимир Путин поддержал идею создания Азиатского энергетического суперкольца. "Включить" в единую сеть предполагается Россию, Китай, Японию, Южную Корею, потенциально Монголию и даже КНДР. То есть те страны, которые входят географически в макрорегион Северо-Восточной Азии (СВА). Теоретические выгоды от подобного объединения известны: обмен суточными и сезонными излишками мощностей (для покрытия пиковых нагрузок в разных часовых поясах), перетоки из профицитных районов в дефицитные, повышение надежности и безопасности энергосистем за счет их взаимосвязи (например, резервирование энергии на случай природной или техногенной катастрофы).

Сегодня на страны СВА за вычетом России приходится 77% энергопотребления в Азии и более трети мировых выбросов углекислого газа. В исследовании Сколковского института науки и технологий (Сколтех), корейской KEPCO и Института систем энергетики имени Л.А. Мелентьева (ИСЭМ СО РАН, Иркутск) указывается, что благодаря перетокам между странами СВА можно избежать затрат на строительство до 38 ГВт новой генерации. И не строить около 16 ГВт тепловых и гидроаккумулирующих электростанций, необходимых именно для компенсации нерегулярности выработки из возобновляемых источников энергии (ВИЭ). Таким образом, на инвестициях в инфраструктуру можно сэкономить до 50 млрд долл., а на снижении операционных расходов за счет совместной работы энергосистем — до 17 млрд долл. ежегодно.

Как заявил в своем выступлении на ВЭФ Чэн Чжицян, заместитель генерального секретаря Global Energy Interconnection Development and Cooperation Organization (GEIDCO), "ресурсы мира ограничены, критично стоит вопрос загрязнения. Перед нами стоит задача создания равновесной и сбалансированной системы потребления нефти, угля, других ресурсов. И надо уже сейчас думать о том, какие вызовы перед нами будут стоять завтра. В рамках энергокольца мы должны добиваться оптимального перераспределения между типами энергии, производителями и потребителями".

Чрезвычайно масштабно и невероятно долго

Впрочем, опыт других энергетических интеграционных объединений, например, Европы (четыре сети, соединенные между собой линиями постоянного тока) или Северной Америки, где оно тоже выстроено, но по понятным причинам всего между двумя контрагентами (США и Канадой), на уровне СВА пока вряд ли применим. "Этот проект в один присест реализовать невозможно. Мы видим, что он уже разбивается на подпроекты, которые даже могут конкурировать друг с другом. Интересно будет увидеть, какой из этих проектов возобладает и какие проекты за ним потянутся", — заявил на сессии "Азиатское энергокольцо. Готовы ли политики и энергетические компании?", которая прошла 6 сентября в рамках III ВЭФ во Владивостоке, заместитель генерального директора по стратегическому развитию ПАО "Россети" Евгений Ольхович.

Сегодня Россия уже продает электричество в Китай по специально построенным для этого ЛЭП от Бурейской и Зейской ГЭС в Амурской области. Импортирует нашу энергию и Монголия: львиная доля объемов туда идет с угольной Гусиноозерской ГРЭС в Бурятии.

Только возобновляемая генерация

Пока все сетевые инициативы лежат в русле межгосударственных связей, а не объединения энергосистем. ЛЭП между двумя странами — это еще не энергокольцо, тем более если речь идет о сетях переменного, а не постоянного тока. Даже беглый просмотр предлагавшихся потенциальных составных частей энергокольца говорит о всеядности: кроме "чистых" видов генерации, там и угольные ТЭС, которые не особо вписываются в логику "зеленого развития".

По мнению генерального директора "ЕвроСибЭнерго" Вячеслава Соломина, поставки на экспорт чистой энергии сибирских и дальневосточных ГЭС стоит рассматривать как наиболее целесообразный и оптимальный с общемировой точки зрения выбор для России. ГЭС в отличие от ветряных и солнечных станций могут работать и в базовой нагрузке, и покрывать пики потребления. При этом, несмотря на все рекорды советского гидростроительства и статус "речной цивилизации", Россия остается страной с наименее развитым гидропотенциалом — всего около 20%. За счет энергии рек в нашей стране можно было бы вырабатывать более 800 млрд кВт-ч, в то время как по факту гидроэнергетика сейчас производит около 170 млрд кВт-ч ежегодно. В развитых странах степень освоения гидропотенциала гораздо выше — от 60% в США до более чем 90% в Швейцарии.

По оценкам "ЕвроСибЭнерго", на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири можно построить до 40 ГВт новых ГЭС, способных производить около 200 млрд кВт-ч в год. Наибольший потенциал сосредоточен в бассейне реки Амур (до 20 ГВт), в Южной Якутии (8-15 ГВт), в Эвенкии (7-10 ГВт). Небольшим резервом обладает и Ангаро-Енисейский каскад — там еще можно возвести два-три ГВт новых ГЭС. Однако строительство крупных ГЭС силами исключительно частных компаний в существующих условиях вряд ли возможно. Чтобы обеспечить для новых проектов баланс окупаемости, пусть и не быстрой, и привлекательной цены на электроэнергию для тех же покупателей в СВА, потребуется участие государства: соинвестиции в сетевую и другую инфраструктуру, строительство тела плотины, подготовка водохранилища, льготные налоговые ставки.

Тянуть сети?

И это лишь частный пример — аналогичные вопросы могут возникнуть и при строительстве любой новой генерации на востоке России. Серьезной проблемой станут и расстояния между центрами генерации и центрами потребления. С учетом стоимости передачи конечный тариф на производимую новыми ГЭС электроэнергию будет явно выше, чем на действующих станциях. Впору ставить вопрос ребром: сможет ли эта цена быть конкурентоспособной для потребителей в Азии? "Протяженность линий электропередачи в таких проектах измеряется в тысячах километров. По нашим грубым подсчетам, стоимость столь дальней передачи может доходить до 7 центов за кВт-ч. Это дорого", — говорит Вячеслав Соломин.

По словам Соломина, "мы находимся на развилке: либо строить энергоемкие производства близко к источникам генерации, как делали в СССР и в России — алюминиевые заводы, в будущем дата-центры, точки блокчейн-майнинга. Либо развивать технологии сверхдальней передачи, сетей сверхвысокого напряжения, то есть добиваться радикального снижения стоимости таких линий".

Как заявил на сессии ВЭФ Оу Сяомин, глава представительства Государственной электросетевой корпорации КНР в России, его компания только сейчас строит 15 крупных ЛЭП. Кроме того, в Китае уже построено семь линий сверхвысокого напряжения длиной свыше 2 тыс. км каждая. В стадии строительства еще шесть, а к 2030 году планируется построить суммарно 23 линии. Однако пока что технологии сетей ультравысокого напряжения постоянного тока остаются весьма дорогостоящими.

Энергичная политика?

Политический фактор играет немаловажную роль: так, успехи европейской энергоинтеграции можно рассматривать как частный пример в целом объединения Европы. В Северной Америке Канаде и США тоже, по сути, некуда деваться. Готовы ли страны СВА к подобному объединению на политическом уровне. "Мы что вообще делаем? Либо проекты взаимоотношений отдельных стран, допустим, России и Китая, Китая и КНДР. Либо мы ведем речь о создании действительно единой энергосистемы с участием целого ряда государств. Но для этого необходимы довольно серьезные проработки уже на политическом уровне, поскольку это вопросы совсем уже глубокой интеграции. И те контакты, которые сейчас проходят на уровне встреч, совещаний, рабочих групп, как раз способствуют пониманию того, насколько мы готовы двигаться в этом направлении", — отметил также Вячеслав Кравченко.

"Россия в Азиатском энергокольце может занять место равноправного участника, обеспечивающего источники генерации энергии, в том числе и возобновляемые, если у них будет привлекательная цена для покупателя. Также мы можем оказывать сетевые услуги для энергообъединения. Мы можем привнести свой опыт регулирования рынка: даже то, что есть у нас сейчас, лучше, чем у остальных стран Восточной Азии. И, кроме того, мы можем предоставлять политические гарантии, что крайне важно в плане развития добрососедских отношений в регионе", — говорит директор международного исследовательского центра "Энергетическая инфраструктура Азии" ИСЭМ Сергей Попов.

Александр Попов

Международное энергетическое агентство (МЭА) подсчитало, что 24 страны, участвующие в сделке по сокращению нефтедобычи, впервые в этом году исполнили свои обязательства на сто процентов. При этом более дисциплинированными оказались десять участников пакта, не входящих в Организацию стран — экспортеров нефти (ОПЕК). Они выполнили условия на 118 процентов. ОПЕК же соблюла квоты только на 82 процента.

Это следует из сентябрьского доклада МЭА, опубликованного накануне. За сутки до этого вышел ежемесячный бюллетень ОПЕК, где указано, что сделка исполнена всеми участниками пакта на 97 процентов (подсчеты на основе вторичных источников). Несмотря на разные оценки, тренд на сокращение объемов добычи замечен в обоих докладах.

Основное расхождение в цифрах касается нефтедобычи в Венесуэле, которая выступала самым активным инициатором заключения венского соглашения. Так, по данным МЭА, страна выполняет условия пакта только на 49 процентов, подсчитал "Интерфакс", в то время как данные ОПЕК говорят о превышении обязательств почти на 60 процентов. Нефтедобыча в России, по оценкам МЭА и ОПЕК, держится выше ста процентов. Суточная квота для страны составляет 300 тысяч баррелей к октябрю прошлого года. Высокий уровень исполнения показывают Мексика, перевыполнившая в августе план на 70 процентов, Азербайджан с "перевесом" в 123 процента и Казахстан с перевыполненным на 168 процентов планом, сообщило МЭА.

Ценам на нефть публикация докладов дала едва заметную поддержку — на полдоллара баррелю Brent и WTI с ближайшей датой экспирации. Рынок больше акцентировал внимание на публикации данных по коммерческим запасам нефти в США. По оценкам Американского института нефти (API), они выросли за неделю более чем на шесть миллионов баррелей (рекорд по темпам роста с марта этого года), а резервы бензина и дистиллятов сократились на 7,9 миллиона баррелей (исторический рекорд).

"Существенное сокращение запасов нефтепродуктов, о котором сообщает API, окажет некоторую поддержку ценам, однако ключевым фактором для нефтяного рынка в сентябре будет темп нормализации работы американских НПЗ (нефтеперерабатывающих заводов. — Прим. ред.), а также то, насколько увеличение экспортных поставок нефти из США сумеет нейтрализовать скопившиеся в стране избыточные объемы", — считает стратег по операциям на товарно-сырьевых рынках Sberbank Investment Research Михаил Шейбе.

Александра Воздвиженская