С 4 июля по 4 октября "Сургутнефтегаз" подал к реестродержателю "Сургутинвестнефть" четыре иска в Арбитражный суд Ханты-Мансийского автономного округа — по данным сайта суда, компания требует признать 133 375 обыкновенных и 25 313 привилегированных ее акций бесхозяйным имуществом и передать их ей. По первому иску на 19 100 обыкновенных акций на 700 000 руб. 22 июля суд признал правоту "Сургутнефтегаза", а 11 октября компания признала их своей собственностью. По делу об изъятии акций у недействующих ТОО "Воля ltd" и ОАО "Инвестиционно-финансовая компания "Логрус" решения еще нет.
Если суд станет на сторону компании, она в общей сложности получит 0,0003% капитала стоимостью 5,8 млн руб. (по данным Мосбиржи на закрытие в пятницу).
В решении Арбитражного суда ХМАО по первому иску указывается, что АСБ-банк, которому принадлежали акции "Сургутнефтегаза", прекратил деятельность в мае 2010 г. в связи с ликвидацией. Почему при ликвидации банка эти акции не были переданы в конкурсную массу, не известно. "Вероятно, конкурсный управляющий про акции не знал", — предполагает партнер адвокатского бюро КИАП Антон Самохвалов. "Обычно акции реализуются при банкротстве акционера или в течение пяти лет после его ликвидации", — говорит партнер BMS Law Firm Денис Фролов.
Акционер обязан участвовать в принятии корпоративных решений, без акционера или при наличии в реестре акционеров мертвых душ управление обществом невозможно, пишет судья Арбитражного суда ХМАО Игорь Неугодников. Именно по этой логике суд предписал признать право собственности публичного акционерного общества "Сургутнефтегаз" на акции компании. В марте "Сургутнефтегаз" добился в суде ХМАО передачи ему 500 000 бесхозяйных акций от ликвидированного ЗАО "Финансовая компания "Интерфин".
По закону все бесхозяйное имущество должно обращаться в доход государства, напоминает партнер "Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры" Дмитрий Степанов. Если такая практика станет постоянной, то обращены в пользу компаний могут быть все акции безнаследных собственников, обанкротившихся юридических лиц, а также бумаги "молчащих" акционеров, которые получают дивиденды, но не участвуют в собраниях акционеров, продолжает Степанов. В действующем законодательстве у акционеров нет обязанности участвовать в собраниях.
"Подобная практика всегда вызывает опасения, когда применяется к физическому лицу, так как оно по каким-то своим причинам долгие годы может не выходить на связь. Но в данном случае речь идет о юрлице, которое ликвидировано почти 10 лет назад. Думаю, что в этом случае решение вполне взвешенное и обоснованное", — считает директор по корпоративному управлению Prosperity Capital Management Денис Спирин.
Проблема мертвых душ распространена, признает Самохвалов. Есть они и у "Северстали", признает ее представитель: "Но совсем мало. В пользу компании акции таких акционеров мы не обращаем, зачастую они спустя какое-то время появляются. Случается, что это родственники умерших акционеров, которые вступают в права наследства иногда спустя несколько лет". У ВТБ проблемы бесхозяйных акций нет, говорит представитель банка: "В соответствии с действующим законодательством реестр акционеров обновляется на регулярной основе".
В 2016 г. проблемой мертвых душ озаботился ЦБ. Он предложил поправки в закон об акционерных обществах, по которым все бумаги акционеров, информации о которых нет или ее недостаточно, следует передавать в доверительное управление фонду по защите прав вкладчиков и акционеров. Продать акции фонд не смог бы, этим ЦБ хотел дать время мертвым душам, чтобы восстановить свои права. В случае если такого не происходило, то акции отдавались бы компании или государству, если компания ему принадлежит. Но вопрос так и подвис в воздухе, поправки не прошли, напоминает Степанов.
Ситуация с акциями "Сургутнефтегаза" патовая, считает Самохвалов. "Несмотря на то что признание акций бесхозяйными — смелый ход, такое решение возможно, — полагает он. — Есть только вопрос ко второй части решения: почему владельцем признан сам "Сургутнефтегаз"?" Самохвалов предполагает, что по трем оставшимся делам решение может быть аналогичным.
Позиция суда, которая встречается в этом решении, больше нигде не использовалась, говорит Фролов, очевидного и правильного варианта выхода из подобной ситуации нет, нужно либо законодательно прописывать методы работы с такой проблемой, либо ждать разъяснений Верховного суда.
Представитель "Сургутнефтегаза" не ответил на вопросы "Ведомостей".
Виталий Петлевой
Иранский нефтяной танкер Sabiti в минувшую пятницу был атакован в Красном море дважды с разницей в полчаса. Инцидент привел к разливу нефти, поскольку судно получило повреждения. Цены на нефть на некоторое время взлетели, что вызвало у экспертов убежденность, что подобные ЧП (как и недавняя атака дронов на нефтезавод в Саудовской Аравии) происходят не случайно.
При этом, как полагают наблюдатели, высокие цены на нефть нужны в первую очередь американским нефтяникам, чтобы наращивать добычу сланцевой нефти. Ведь сланцевая добыча — основной драйвер экономического роста Америки. Это рабочие места, производство, это инфраструктура, то есть то, что обещал президент США Дональд Трамп своим избирателям.
Когда говорят о цене на нефть, часто утверждают, что она во многом зависит от того, будет ли продлена сделка ОПЕК+, то есть картельное соглашение о сокращении добычи для поддержания цены на нефть между странами ОПЕК и не ОПЕК, то есть, по сути, между Саудовской Аравией и Россией.
Между тем, только если Россия откажется от этих искусственных ограничений, она сможет сохранить свою долю рынка. И это никак не повлияет на цену нефти. Доля рынка или высокая цена — это дилемма, которую России навязывают и которой в реальности не существует. К тому же ОПЕК, по сути, давно уже ничего не регулирует.
Да, на глобальном нефтяном рынке действительно произошла революция. И произошла она в голове главного регулятора. Америка поняла, что превращается из импортера нефти в экспортера. И если раньше нефтяная геополитика была подчинена гарантиям поставок, то теперь геополитика нефти — это захват рынков и уничтожение конкурентов всеми возможными способами. Вашингтон и Эр-Рияд делают все для того, чтобы их нефтяные компании получили преимущества в обострившейся борьбе за передел рынков, в первую очередь снижая налоги для своих компаний.
При этом, как пишут "Ведомости", возглавляемое Александром Новаком Минэнерго РФ готовит сейчас энергостратегию, обосновывающую пик спроса на нефть в 2025 году (можно поспорить о целесообразности и качестве такого прогнозирования) и необходимость срочной монетизации добычи. Как это состыкуется с обязательствами, принятыми на себя Россией в рамках ОПЕК+, непонятно. Стремление в срочном порядке монетизировать российские запасы, о котором говорится в стратегии Минэнерго, совсем не коррелирует с лоббированием искусственного сокращения добычи, о котором Александр Новак не устает говорить.
"Главный рынок, который сегодня формирует мировую экономику, — это рынок нефти и нефтепродуктов, — говорит экономист Михаил Хазин. — То есть энергетический рынок. И вот этот рынок Соединенные Штаты начинают подминать под себя, потому что они бешеными темпами увеличивают экспорт нефти". При этом, по его словам, "Россия и Саудовская Аравия в рамках ОПЕК+ уступают рынок США. Потому что мы уходим, а Соединенные Штаты Америки растущим экспортом этот рынок захватывают. И именно США контролируют цены. То есть они, "выкидывая" дополнительную нефть, цены снижают, а устраивая теракты в Персидском заливе, естественно, цену повышают. Мы же, уменьшая экспорт, отдаем рынок Америке".
"90% торгуемой нефти сегодня — это бумага, — полагает, в свою очередь, старший аналитик WMT Consult Валерий Андрианов. — Только 5-10% — это физические объемы. Соответственно, кто контролирует бумажные рынки, тот контролирует и нефтяной рынок. Действительно, произошла настоящая энергетическая революция. Произошла она именно в мозгу этого регулятора. Раньше США были импортерами нефти, и главная задача была обеспечить безопасность поставок для себя. Сейчас другая ситуация, сейчас США собираются стать экспортерами, возможно, после 2024 года они станут крупнейшим экспортером. Их задача — любыми методами расчистить себе пространство на мировом нефтяном рынке".
"Для этого применяется очень много методов, — продолжает эксперт, — прежде всего санкции против Ирана и Венесуэлы. Кроме того, политика, которую можно было бы назвать "гретинизмом" по имени Греты Тунберг". И Россия, как полагает Андрианов, может оказаться в ловушке этого "гретинизма": "То есть мы сами скажем: "Да зачем нам нефть — не будем вкладывать деньги". Не исключено, что целью "гретинов" в итоге окажется именно Россия. Мы наблюдаем отвлекающий пропагандистский маневр: разговоры о том, что эра углеводородов закончилась. И это, заметьте, в момент острейшей конкурентной борьбы и глобального передела рынков. В реальности же снижение потребления нефти — это вопрос отдаленной перспективы. Условий для этого сейчас нет. И это может рассматриваться как футурологический прогноз — интересный, но недоказуемый".
Как полагает эксперт, если Россия и дальше будет сокращать добычу, цены вверх не пойдут: "Потому что цены определяем не мы. Так что надо биться за свои ниши и рынки. А мы проигрываем эту игру на международном рынке, и более того, мы делаем все, чтобы задушить свою же нефтяную промышленность внутри страны".
И здесь следует вернуться к теме льгот и налоговых послаблений, которые Вашингтон и Эр-Рияд предоставляют своим нефтяным компаниям. Российским нефтяникам о таких условиях приходится разве что мечтать. "Если Exxon Mobil поместить в российскую налоговую и денежно-кредитную ситуацию, у американской компании капитализация резко бы упала и прибыль бы резко упала и была бы ниже, чем у "Роснефти", — говорит Михаил Хазин. — У нас на самом деле основная проблема состоит в том, что налоговая нагрузка такая: по старым месторождениям государство отбирает до 80% от выручки. Нам необходимо снижать налоговую нагрузку, потому что у нас именно нефтянка — бюджетообразующая отрасль. В условиях острой борьбы за рынки недопустимо создавать неконкурентные условия. Мы говорим не о льготах и даже не о стимулах, а о сопоставимых условиях конкурентной борьбы. Если с почти задохнувшегося уже человека снять удавку — это стимул? На самом деле речь идет просто о нормализации экономических условий".
"Американцы и саудовцы делают сейчас все максимально возможное для того, чтобы их нефтяные компании получили преимущества в обострившейся борьбе за передел рынков. Саудовцы снизили налоговую нагрузку с 80 до 50%, — напоминает, в свою очередь, доцент Финансового университета при правительстве РФ Леонид Крутаков. — Кроме того, там государство компенсирует Saudi Aramco поставки нефтепродуктов на внутренний рынок. В 2018 году размер возмещений из бюджета составил 41 млрд долл. Американцы тоже создают для нефтяников максимально комфортные условия. Благодаря налоговым послаблениям 17 американских нефтегазовых компаний сэкономили в общей сложности 25 млрд долл. Многие крупные нефтяные компании США, такие как Chevron и Halliburton, в 2018 году вообще не платили федеральный налог на прибыль".
"Министр Новак признал наконец-то, что налоги у нас слишком высоки, — напоминает Валерий Андрианов. — Их надо снижать, и добычу вроде бы нужно наращивать. Но если мы снижаем налоги и увеличиваем добычу, то как это состыкуется с ОПЕК+? Зачем нам увеличивать добычу, зачем нам вкладывать деньги в новые проекты, бурить что-то, если компания будет готова добывать, а ей скажут: "Нет, нельзя, извините, у нас ОПЕК+"?"
То есть получается, по мнению эксперта, очередная двойственность. С одной стороны, Минэнерго говорит о необходимости стимулировать нефтяную промышленность, пытаться максимально быстро монетизировать нашу ресурсную базу, с другой стороны, утверждается, что "у нас ОПЕК+ и мы не можем увеличивать добычу". Эксперт подчеркивает: "Минэнерго прогнозирует стремительное падение спроса на нефть в ситуации, когда именно нефтяные доходы формируют львиную долю российского бюджета. И такой прогноз, кстати, не имеет никаких подтверждений. И что очень важно, данный подход регулятора отпугивает инвесторов, которые могут вкладываться лишь в проекты с длинным жизненным циклом".
В целом же в России (и тут у экспертов, похоже, единое мнение) создается налоговая система, которая душит экономику. В свое время известный публицист Александр Привалов назвал этот феномен "бюджетобесией". И это несмотря на то, что президент Владимир Путин не раз уже призывал к формированию эффективных стимулов для стратегических инвестиционных проектов.
Сергей Никаноров
