Сегодня истекает срок, данный премьером Михаилом Фрадковым на подготовку поправок в Налоговый кодекс, касающихся совершенствования налогового администрирования. То есть искоренения фискального терроризма налоговых органов, о чем Владимир Путин говорил в своем послании. Идеолог российской налоговой политики замминистра финансов Сергей Шаталов оценил выполнение послания в интервью, данном корреспонденту Ъ Вадиму Вислогузову.
— Последние три недели активно комментируются слова президента о "терроризме" налоговых органов. Часть комментаторов отмечает, что подготовленный Минфином законопроект об упорядочении налоговых проверок этот "терроризм" не остановит. Как вы оцениваете ситуацию?
— На мой взгляд, мы выполнили и поручение президента, и наши обещания бизнесу в части налогового администрирования. Готовя документ, мы исходили из того, что, предоставляя налогоплательщикам дополнительную защиту и ограничивая возможности налоговых органов, он не должен препятствовать эффективному налоговому контролю. С этим, кстати, бизнес не спорил. В итоге в пользу налогоплательщиков изменены правила и сроки истребования документов, у компаний появится возможность представлять возражения по актам камеральных проверок (сейчас она есть лишь по выездным) и обсуждать их с налоговыми органами.
Кроме того, мы "закрыли" перечень документов, которые налоговые органы вправе затребовать при камеральных проверках. В силу специфики определения налоговой базы открытым он остался только для налогов, связанных с природопользованием, прежде всего с добычей полезных ископаемых. В проекте не поименованы все документы, подтверждающие право на налоговые льготы и вычеты, но лишь потому, что число льгот велико (несколько страниц только по подоходному налогу), а каждая предусматривает свой перечень документов. Тем не менее их исчерпывающий список появится — он будет утверждаться ежегодно обновляемым приказом Министерства финансов.
— Предпринимателей более всего беспокоили выездные налоговые проверки...
— В результате сложной дискуссии с бизнесом мы ограничили количество (не более двух в течение года) и сроки таких проверок. При этом все согласны, что в отдельных случаях в ходе проверки необходимо проведение сложных экспертиз. К примеру, в отношении Московской кольцевой автомобильной дороги экспертиза гипотетически могла бы занять несколько месяцев. Дополнительное время может потребоваться для проведения встречных проверок или для получения информации из других государств. По этой причине в кодекс вводится механизм продления сроков проверок. На два месяца она может быть продлена руководителем налоговой инспекции, на четыре — главой вышестоящего налогового органа и, наконец, еще на четыре — руководителем ФНС. С точки зрения мировой практики это уникальная ситуация — стран, где подобные сроки установлены законодательно, очень мало. В США, к примеру, существуют лишь рекомендации при проведении проверки укладываться в 24 месяца.
— Самый острый спор с предпринимателями вышел по поводу оснований для повторных проверок. Бизнес настаивал, чтобы санкцию на проверку в порядке надзора вышестоящего органа давала не ФНС, а комиссия при Минфине. Что в итоге?
— Удалось договориться, что повторные проверки допустимы, так как возможность сговора проверяющих и проверяемых существует. Но сама процедура их назначения должна быть предельно ужесточена. Мы считаем, что они могут проводиться с санкции или по прямому указанию руководителя Федеральной налоговой службы.
— Почему вы не согласились на комиссию при Минфине?
— Мы обсуждали возможность передачи полномочий по назначению проверки
крупнейших налогоплательщиков комиссии во главе с министром финансов. Однако в итоге отказались от этой идеи из-за сложности ее реализации и потенциальной возможности коррупции. Кроме того, не стоит забывать и о налоговой тайне. Чтобы принять решение о проверке, надо проанализировать информацию, касающуюся конкретного налогоплательщика. А как раз она и составляет налоговую тайну, которая не должна быть доступна широкому кругу лиц, которые могли бы войти в комиссию. Поэтому предложено ввести персональную ответственность руководителя Федеральной налоговой службы за каждое такое решение.
— При обсуждении законопроекта на заседании правительства критику вызвали положения о резком расширении понятия "налоговый резидент". Сохранилась ли эта новация в итоговой редакции документа?
— Сохранилась, но в сильно усеченном виде. Проблема состоит в том, что сегодня нашим налоговым резидентом может быть признано лицо, прожившее в России не менее 183 дней в текущем году. Таким образом получается, что в течение первого полугодия в стране нет ни одного налогового резидента и удерживать налог с граждан надо по ставке не 13%, а 30%. Все же, кто этого не делает, подлежат привлечению к ответственности. На это достаточно долго закрывали глаза, но ситуацию надо исправлять — если мы хотим жить по закону. Теперь этот вопрос снят. Второе предложение, согласно которому налоговыми резидентами могли бы признаваться и наши граждане, подолгу проживающие за границей, но имеющие тесные связи с Россией, мы исключили из-за возникшей дискуссии. Но тема защиты этой категории граждан нашими низкими ставками в будущем неизбежно возникнет.
— Когда законопроект будет готов окончательно?
— Он уже готов, сейчас проходит завершающие согласования в министерствах и в течение ближайших дней будет внесен в Госдуму.
— Перейдем к объявленной президентом амнистии капиталов. Реализуема ли эта идея на практике? И кому вообще нужна амнистия — ведь бизнес на ней особо не настаивал...
— Это предложение было для нас неожиданным и с нами не обсуждалось. Однако замечу, что речь все-таки идет не об амнистии, а легализации капитала после уплаты 13% подоходного налога и перевода денег на счета в российских банках. Как это будет реализовано, я пока не очень хорошо представляю,— эту тему еще нужно обсуждать. Есть целый ряд вопросов. К примеру, поверят ли в эту идею крупные предприниматели, в свое время не заплатившие налоги. По всей видимости, эта мера не будет распространяться на доходы, полученные преступным путем. Исключение, может быть, будет сделано для налоговых преступлений.
— Кто будет готовить такой законопроект?
— Я думаю, разрабатывать концептуальные подходы, механизмы их реализации и сам законопроект мы будем вместе с администрацией президента и Минэкономразвития.
— То есть уверенности в том, что капиталы вернутся в Россию, у вас нет?
— По моему ощущению, те, кто хотел вернуть капиталы, с введением 13% ставки подоходного налога имели возможность это сделать и имеют ее до сих пор.
— В течение двух лет вы вели с Госдумой дискуссию о том, каким должен быть обновленный налог на наследство. Теперь президент предложил его вовсе отменить. Что Минфин намерен делать?
— Действительно, депутаты настаивали на том, чтобы освободить от этого налога ближайших родственников, получающих наследство. Но они составляют основную часть наследников. В этих условиях разумнее вообще отказаться от налога на наследство. Так что мы поддерживаем предложение президента — этого налога не будет.
— Президент ничего не сказал об очень похожем на отменяемый налоге на дарение. Что будет с ним?
— Специального налога на дарение не будет, а подарки должны облагаться налогом на доходы физических лиц. Сейчас обсуждаются детали такой конструкции. В частности, некоторые депутаты предлагают освободить от налогообложения дарения близким родственникам, Минфин пока с этим согласиться не готов.
Вадим Вислогузов
Коммерсантъ